Русский язык, 9 класс

Первые стихотворные опыты Ахматовой относятся к 1904—1905 годам. Она написала около 100 стихотворений. Для ранней Ахматовой характерно обращение к национальной истории и культуре (стихотворение «Смуглый отрок бродил по аллеям...»), фольклорным, религиозным и народно-религиозным мотивам («Хорони, хорони меня, ветер!..»), ответственность за поэтическое слово и сознание личного греха перед миром, готовность разделить со всеми людьми трагическую и горькую участь — «Я пришла сюда, бездельница...». До октября 1917 года Ахматова выпустила еще один сборник — «Белая стая» (1917), как бы подводящий итог ее раннему творчеству. С выходом нового сборника за ней прочно установилась репутация поэта одной — любовной — темы. Своеобразие лирики Ахматовой проступило в первых трех сборниках резко и определенно. Мир Ахматовой вещен, воплощен зримо и ясно. Чаще всего эмоция передается через внешний образ: «Как нестерпимо бела/Штора на белом окне» — «Два стихотворения»; через деталь с повышенной смысловой нагрузкой. Выражение внутреннего состояния через внешние, опосредованные образы, продуманность композиции, эпиграмматичность, рефлексия1, оглядка на классическую традицию, оксюморонность2 сочетаний позволили критикам говорить о сильном влиянии Е. А. Баратынского и специфическом «пушкинизме» Ахматовой. К этому надо добавить очевидное, хотя и преломленное воздействие некрасовских трехсложных размеров с пропуском одного из двух безударных слогов, вследствие чего ритм приобретает неровный, прерывистый, ломающийся ход, придающий экспрессивную напряженность и драматизм лирическому переживанию. С этим связана также «сюжетность» ахматовской лирики, балладная струя в ее поэзии. В такой же степени характерна спаянность разговорных интонаций с песенными и ораторскими, непринужденный и оправданный переход от сниженной лексики к высокой и от высокой к сниженной (например: «Ты знаешь, я томлюсь в неволе...»). Стихотворению придается форма фрагмента. Стихотворная речь становится продолжением внутренней речи, скрытой от читателя (например: «А там мой мраморный двойник...»). Иногда стихотворение строится как ответ, подводящий итог скрытому за текстом разговору: «Нет, царевич, я не та...» Некоторые стихотворения представляют собой сплошные диалоги («Горят твои ладони...», «Где, высокая, твой цыганенок...»). В лирике Ахматовой раздвигается пространство и время: «сюжет» отнесен к прошлому, но обращен к настоящему и нередко к будущему. Ахматова сдержанна в передаче чувств. Она выражает в лирической речи то, что уже отстоялось и прошло стадию размышления, как бы воскрешая в памяти некогда бывшие переживания. Стихотворения сборника «Чётки» своего рода оплаканные моменты печальной судьбы «героини» и лирических персонажей. Наряду с другими особенностями личность у Ахматовой вмещает общечеловеческий духовный опыт, выраженный в песнях, балладах, частушках, причитаниях, заклинаниях, плачах. В Ахматовой созревал поэт, который личную жизнь ощущал как жизнь национальную, историческую. После революции в октябре 1917 года Ахматовой выпала суровая и жестокая доля. Редел круг близких, друзей и знакомых. Однако голос Ахматовой оставался мужественным, с отчетливыми ораторскими интонациями, торжественно-скорбным, но бесслезным. Ни надрыва, ни стенаний в поэтической речи Ахматовой нет в предреволюционные и послереволюционные годы. Ахматова восприняла революцию как неотвратимую расплату за греховность прежней жизни, всего поколения и своей собственной. Однако Ахматова находила свою позицию достаточно сильной. Ахматова осознает себя дочерью поколения, перешедшего революционный рубеж. Главной в лирике (исключая «Реквием») становится тема творчества и «тайн ремесла». К ней примыкают стихотворения, в которых возникают лики поэтов — Б. Пастернака, О. Мандельштама, В. Маяковского. Выдвижение этой темы на первый план (стихотворения «Надпись на книге», «Муза», «Художнику», «Здесь Пушкина изгнанье началось...», «Поэт», «Воронеж», «Данте», «Маяковский в 1913 году») связано с самыми интимными переживаниями и преодолением одиночества. В пору запрета ахматовских стихов утешением и смыслом жизни оставалась поэтическая речь (стихотворения «Творчество», «Мне ни к чему одические рати...», «Про стихи»). «Реквием» стал поворотным этапом в ее творчестве. Именно в этом цикле-поэме, куда были включены стихотворения более позднего времени, голос Ахматовой зазвучал как голос несчастного народа («И если зажмут мой измученный рот,/Которым кричит стомильонный народ...»). Личная судьба здесь неотрывна от мученической судьбы страдальцев («Я была тогда с моим народом,/Там, где мой народ, к несчастью, был»). На высоту вселенской трагедии Ахматова подняла свое горе, ставшее общим, чужое горе, ставшее личным. В рифмах преобладают сонорные м и н: набекрень — тень, больна — одна, тюрьме — мне. Строгая композиционная законченность цикла-поэмы проявилась в том, что в начале и в конце даются портреты матерей (стихотворения-части «Посвящение», «Опять поминальный приблизился час...»). В 1944 году она возвратилась сначала в Москву, затем в Ленинград. Печаталась в журналах «Ленинград» и «Звезда». В 1946 году она (вместе с М. М. Зощенко) была публично оскорблена как поэт и как человек в докладе А.А.Жданова и в Постановлении ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград». Ахматова снова стала опальным поэтом и была принуждена к молчанию. Центральным произведением Ахматовой стала «Поэма без героя» (1940—1962). При всей демонстративности отказа от героя (но не от «героини»!) в основе поэмы лежит жизненная судьба автора — от предреволюционной петербургской поры до Второй мировой войны — эпоха невиданных потрясений, переворотов, чудовищных преступлений и вражеского нашествия. Планы прошедшего, настоящего и будущего постоянно пересекаются, эпоха отражается в зеркале души («Я зеркальным письмом пишу...»), а душа видит себя отраженной в эпохе. Ахматова как бы берет на себя все грехи мира, и эта высокая мораль и готовность «героини» (и поэта) к жертвенному подвигу изнутри пронизывает «Поэму без героя» светом разума и человечности. В 60-е годы к Ахматовой, уже тяжело больной (она перенесла несколько инфарктов), пришло мировое признание. В 1964 году в Италии ей была вручена литературная премия «Этна-Таормина», а в 1965-м Оксфордский университет присвоил ей степень почетного доктора.